УДК: 15; 152.2; 347.9; 347.161
ББК: 88; 884; 67;67.5
Мақолада Ўзбекистон Республикасининг фуқоролик ишлари билан боғлиқ бўлган суд–психологик экспертизасининг муоммолари кўриб чиқилган. Шу билан бир қаторда психологларнинг эксперт фаолияти билан шуғилланишининг психологик мезонлари ва профессионал билимдонлик даражаси ёритилган.
The article deals with the problems associated with the practice of forensic psychological examination in civil proceedings in the Republic of Uzbekistan. It also reveals the psychological criteria and assessment of professional competence of psychologists engaged in expert practice.
Актуальность тематики, выбранной для обсуждения в данной статье связана как с потребностями практики уголовного судопроизводства, а также с потребностями практики гражданских дел в результате накопления фактов, требующих разъяснения в контексте психологической науки.
Закон «О судебной экспертизе» был принят законодательной палатой от 18.11.2009 года и одобрен Сенатом 07.05.2010 г. Целью настоящего Закона является возможность регулирования отношений в области судебной экспертизы. В связи с принятием данного Закона, в определенные законодательные акты Республики Узбекистан были внесены изменения и дополнения. Возрастающий интерес к информационной ценности судебно-психологических экспертиз – как к доказательственному критерию в следственных и судебных расследованиях, – обусловлен прогрессирующей потребностью следственных органов и судебных инстанций в компетентных психологических исследованиях.
Многочисленные разногласия и противоречия, возникающие в практике проведения судебно-психологических экспертиз (как в гражданских, так и в уголовных процессах), обусловлены недостаточной чёткостью критериев, связанных с понятием «эмоционального состояния» в юридически значимых обстоятельствах. Юридически значимые ситуации предполагают наличие специфических отношений, приводящих конфликтующие стороны либо к трагическому финалу со смертельным исходом, либо к моральной ущербности субъектов взаимодействия, при котором одна из сторон остаётся в материальном проигрыше.
Обновление законодательства, связанное с преобразованиями в области судебных экспертиз в гражданских процессах в Республике Узбекистан (Постановление пленума Верховного суда РУз. № 17 от 22.12. 2006 года в пункте №11), ставит перед судопроизводством новые задачи и требует новых подходов к их решению. Увеличение числа незаконных сделок, мошенничества по сделкам, оказания психологического и физического воздействия в момент совершения сделки, исходя из правил ст.59 ГПК «о допустимости средств доказывания», следует обсуждать вопрос о проведении по делу соответствующей – психологической – экспертизы. Существуют субъекты недееспособные, психическое состояние которых исследуют психиатры: ст. 119 ГК РУз. («Недействительность сделки, совершенной гражданином, признанным недееспособным»), ст. 120 ГК РУз. («Недействительность сделки, совершенной гражданином, ограниченным в дееспособности»).
Существуют психологические элементы неспособности у дееспособного субъекта, исследование которых входит в компетенцию психологов. Объясняется это тем, что во время совершения сделки субъект мог подвергаться насилию, психологическому давлению, а также мог находиться в состоянии стресса, паники, депрессии (при сопутствующих соматических заболеваниях и возрастных особенностях), что предусмотрено в Гражданском кодексе РУз. (ст.ст. 121,122,123 ГК РУз.).
Предметом психологического исследования (как в практике уголовных расследований, так и в судебном следствии по гражданским делам) является поведенческая дезорганизация, в основе которой лежит индивидуальная склонность к эмоциональному реагированию субъекта на экстремальные ситуации различной степени сложности. Диагностические возможности судебно – психологических экспертиз в обозначенном аспекте имеют научно обоснованную ценность и это может служить доказательственным фактом при рассмотрении дел как в гражданском, так уголовном процессах.
В практике судебно-психологических экспертиз, осуществляемых в гражданских процессах судопроизводства РУз., вопрос об эмоциональных состояниях лиц, совершивших те или иные сделки, имеющие отношение к оформлению завещаний, дарственных и т.п., также является определённым и обоснованным (доказательственным) свидетельством с научно – психологической и юридической точки зрения.
Причём, экспертные исследования в отношении умерших лиц, совершивших тот или иной оспариваемый акт, являются предметом особого интереса в наших научных изысканиях, связанных с проведением посмертных судебно-психологических экспертиз. Следует отметить, что на возможность принятия умершим лицом того или иного решения могли бы оказывать такие эмоциональные состояния, как: страх смерти, страх одиночества, осознание отсутствие жизненных перспектив и т.д. Отмеченные обстоятельства вызывают фрустрацию или стресс, как и соматические заболевания, отражающие определенную личностную установку индивида на факт болезни, что может оказывать влияние на характер совершения юридически значимого действия.
На наш взгляд, существует множество эмоциональных состояний, которые не являются болезненными (патологически – разрушительными), но могут быть выявлены и диагностически определены с помощью психологических категорий.
В последнее время наша Республика набирает научные обороты в развитии юридической психологии. Проводятся экспериментально-психологические исследования, связанные с потребностями правоохранительных органов, ориентированных на выявление индивидуальных особенностей преступников различной квалификации преступлений, а также на исследование психотипов личностей, ориентированных на деятельность в сфере правоохранения.
Однако, несмотря в данное время на высокую потребность в психологических исследованиях правоохранительными органами и судебными инстанциями в Республике Узбекистан часть юридической психологии, а именно, судебной, требует серьезных научных разработок и профессиональных исследований в этой области.
В настоящее время практика судебно-психологических экспертиз охватывает широкий спектр исследований, связанных как с уголовными, так и с гражданскими делопроизводствами, определяющими множество значимых для правосудия предметных видов. Юридическим основанием проведения судебно-психологических экспертиз является постановление следователя или определение суда. Данный вид экспертизы назначается тогда, когда производится дознание на предварительном следствии или в судебном разбирательстве уголовных (гражданских) дел и когда возникает необходимость в проведении конкретных исследований с использованием специальных познаний в области психологии, что предусмотрено ст. 172 УПК РУз. и ст. 84 ГПК РУз. Обязательно должно указываться обоснование в постановлении и определении для назначения экспертизы. При назначении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, по ст. 178 УПК РУз., доводы лица или органа, определившего экспертизу, должны быть особенно аргументированными и обоснованными: почему в данном конкретном случае должна быть произведена экспертиза при участии как психологов, так и психиатров.
Судебно-психологическая экспертиза представляет собой исследование, проведенное сведущим экспертом: на основе специальных познаний в области психологии, с целью дачи заключения, которое после соответствующей его проверки и оценки следователем, либо судом будет являться доказательством по уголовному или гражданскому делу. Специальные психологические познания могут быть использованы в основных процессуальных формах: судебно-психологическая или комплексные с нею виды судебных экспертиз. Эксперт несёт ответственность по ст.ст.238-240 УК РУз. Заключение эксперта излагается в письменном виде и должно охватить три части исследования: вводная, исследовательская (промежуточная), заключительная.
Для реализации своих профессиональных способностей в судебно –психологической экспертизе психолог должен быть осведомлен в области организационно-правовых, теоретических и методических познаний, связанных с профессиональной деятельностью.
Проведение судебно-психологической экспертизы должно поручаться эксперту-психологу, который кроме специального высшего образования в области психологии должен ещё обладать специальным познанием и практическим опытом в области судебной психологии. В настоящем контексте в своих трудах Ф.С.Сафуанов (Россия) подчёркивал: Профессиональными знаниями теории и методологии психологии, практическими навыками и умениями проведения психологических исследований обладает только психолог, имеющий высшее психологическое образование и работающий по своей специальности и имеет достаточную профессиональную подготовку для проведения судебной экспертизы.
Предметом рассмотрения в нашей статье является психологические критерии судебно-психологических экспертиз в гражданских процессах, поскольку в настоящее время в Республики Узбекистан возникла насущная необходимость внесения конкретики и ясности о компетентности психолога, заключение которого может иметь доказательственную ценность в решениях по гражданским делам.
За рубежом и странах СНГ (Киев, Москва, Санкт-Петербург, Красноярск, Ярославль, Волгоград, Калуга и др.) судебно-психологические экспертизы получили достаточную компетентность и являются законным доказательственным актом, исключающим какую-либо гипотетичность или условно-предположительную трактовку результатов исследования.
К сожалению, недостаточная разработка теоретической и методологической основы по предметным видам судебно-психологических экспертиз в Республике приводит к многочисленным разногласиям среди психиатров и психологов, чем и обуславливаются заблуждения законодателя. Как справедливо отмечает Т.В.Сахнова, – «Предмет психиатрии – психика человека в патологии, предмет психологии – здоровая психика». Данного объяснения достаточно для разграничения предмета психологического экспертного исследования от предмета психиатрического освидетельствования. Поведенческие особенности патологической личности (психически неполноценной) отличаются от поведения человека нормального (психически полноценного), который может попасть в неблагоприятные обстоятельства и реагировать на них нехарактерным для него способом.
Суды, следователи или прокуроры должны иметь достаточные данные о наличии у субъекта душевной болезни (слабоумия) и только тогда назначается психиатрическая экспертиза. Если таких данных недостаточно или они отсутствуют, то нужно назначать психологическую экспертизу.
В практике экспертных учреждений в Республике Узбекистан часто назначаются экспертизы, направленные на разрешение психиатрам, которые должны проводиться психологами, поскольку существуют объективные обоснования этой психологической компетентности. Судебные инстанции подчас не обладают ни знаниями, не информированностью в различиях компетентности психологии и психиатрии. Вышеизложенное однозначно ведёт к нарушению принципа беспристрастности органов и лиц, ведущих процесс. В итоге, что абсолютно немаловажно, нарушаются и Права человека: право на правосудное решение, право на защиту государством, право на неприкосновенность личности, право на доброе имя, свобода личности, право на жизнь и многое другое.
Заключение эксперта является итогом судебной экспертизы, который закон относит к ст. 95 УПК РУз. Вопрос о том, что определяет доказательственную силу заключения эксперта, по сей день остаётся спорным. В процессуальной доктрине нет единства мнений по этому поводу. Существует положение о том, что как выводы эксперта, так и промежуточные факты, имеют значение для судебного доказательства. И это естественно, поскольку выводы эксперта вытекают только из промежуточных фактов (исследовательская часть).
К сожалению, существует позиция, согласно которой исследовательская часть малосущественна и не имеет никакого отношения к выводам экспертного заключения.
В судебных инстанциях РУз. большей востребованностью психологического освидетельствования на настоящее время пользуются дела в отношении: «купли-продажи», завещаний и дарственных, выданных лицами, способными или неспособными к принятию адекватных волевых решений.
В гражданском праве при признании судом недействительности сделок предусматривается ряд психологических оснований:
а) неспособности дееспособного субъекта понимать значение своих действий или руководить ими в момент совершения сделки (ст.121 ГК РУз.);
б) влияние заблуждения (ст.122 ГК РУз.);
в) обман, насилие, угроза, злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой стороной, стечение тяжелых обстоятельств (ст. 123 ГК РУз.).
В юриспруденции все эти отмеченные в ст.ст. УПК РУз психические состояния называются «пороком воли», что означает нарушение или неполноценность волевой регуляции юридически значимого поведенческого акта.
На одном из примеров из нашего практического опыта мы можем проанализировать компетентность (и нарушения этой компетентности) при проведении судебно-психологической экспертизы по гражданскому делу с решением вопроса о психологической неспособности дееспособного субъекта принимать правильные решения с учетом всех необходимых условий при оформлении завещания.
По обстоятельством дела известно, что испытуемым А., 1951г.р., умершим в 2002г., было оформлено завещание на имя гр. В. (сестра покойного), являющейся сестрой А. Возбуждению данного гражданского дела содействовала бывшая жена А., истица К. и ее сын, претендующие на наследство. Ответчиком по данному делу выступала В. (сестра покойного).
Согласно определению Мирзо-Улугбекского межрайонного гражданского суда г.Ташкента было назначено проведение двух посмертных судебно-психиатрических экспертиз, выводы которых исключали какие-либо противоречия. Причём, экспертизы назначались поочерёдно.
Выводы экспертов-психиатров определили «состояние А. в момент оформления юридически значимого акта – как состояние деградированной личности по алкогольному типу II-III стадии, со значительным интеллектуально-мнестическим и морально-этическим снижением, но при этом, не потерявшим способность осознавать свои действия и принимать правильные решения совершении юридически значимого акта».
По ходатайству адвоката была назначено (поочередно) две посмертных судебно-психологических экспертизы с соответствующими вопросами к психологам-экспертам об индивидуальных особенностях и эмоциональном состоянии покойного А.
Свои выводы эксперты-психологи сделали на основании сравнительного анализа (в ретроспекции): документации гражданского дела, амбулаторных карт, истории болезни из психиатрических клиник и наркологического диспансера. Исследование посмертного жизненного сценария испытуемого: с анализом «ключевых событий», влияющих на формирование алкоголизирующейся личности, с определенными индивидуальными особенностями, алкогольными эксцессами, влияющими с госпитализацией в психиатрические клиники и решении вопроса об алкогольном делирии; с конфликтными отношениями в семье, с убывающей кривой по пути карьерного роста, с учётом выводов экспертной комиссии психиатров (хронический алкоголизм II-III стадии, деградация личности), – обеспечивали надежность и компетентный подход к исследуемому инциденту.
В своих выводах по первой судебно-психологической экспертизы в отношении эмоционального состояния А. в момент подписания завещания, эксперты – психологи пришли к тому, что А. в момент подписания завещания «находился в состоянии глубокой психологической и социальной дезадаптации, связанной с нарушениями волевой регуляции поведения у личности с алкогольной деградацией по «аспонтанному типу»».
По второму случаю психологического освидетельствования экспертами-психологами были сделаны выводы о том, что: «для личности А. преморбиде (предболезненном состоянии) были характерны особенности, связанные с «неустойчивой конформной» акцентуацией, обусловленной: особой подверженностью внешним влияниям, полной зависимостью от непосредственного окружения, не способностью придерживаться определенной линии поведения, преодолевать трудности, принимать самостоятельные решения, при повышенной внушаемости и недостатке инициативы». «Состояние глубокой социальной и психологической дезадаптации, обуславливающей нарушение волевой регуляции поведение А., который воспринимал реальность в интересующий суд период через призму деформированной воли, лишало его способности на момент подписания завещания видеть ситуацию в целом, принимать правильные решения и прогнозировать последствия своего поведения с учётом всех необходимых условий».
Результаты проведённых экспертиз не стали окончанием судебных разбирательств и принятием судом определённого решения, в результате чего была назначена пятая комплексная психолого-психиатрическая экспертиза («по спорным и конфликтным вопросам» МЗ РУз.). Перед экспертами было поставлено пять вопросов, ответы на которые входят в компетенцию психологов. Обоснованность назначения данной экспертизы судом не была не доказана, как не была доказана необходимость привлечения к данной экспертизе наркологов, фтизиатров и психиатров, тем более, что все поставленные вопросы были психологического назначения.
В заключении данной экспертизы, проведенной с участием экспертов психиатров, участвующих в экспертной комиссии по предыдущей экспертизе значится вывод о том, что: решение А. о завещании своего имущества свидетелю В. (сестра покойного) «психологически понятный», исключая мотив совершения гражданского акта из-за патологического влечения к алкоголю у личности А.: с алкогольным стажем в 30 лет, с эксцессами белой горячки, суицидальной попыткой в состоянии алкогольного опьянения и криминальными эпизодами.
Очевидно, что категория «мотив» определяется юридическими инстанциями. Диагностирование мотива, под воздействием которого субъект исследования совершает то или иное действие (как в гражданских, так и уголовных процессах), также не входит в компетенцию психологов, которые занимаются мотивацией человеческого поведения, входящей в иерархию личностных смысловых образований.
Эксперт-психолог, принимающий участие в настоящей экспертизе, полностью опирался на психиатрические факторы, не осмысляя того, что психиатрия и психология различаются по профессиональным параметрам и по предмету исследования. Следует учитывать (как выше отмечено) различия компетенций в предмете исследования психиатров и психологов. Существуют субъекты недееспособные, психическое состояние которых исследуют психиатры. Существуют психологические элементы неспособности у дееспособного субъекта, исследование которых входит в компетенцию психологов и объясняется это тем, что во время совершения сделки субъект мог подвергаться насилию, психологическому давлению, заблуждению, обману, угрозе, злонамеренному соглашению представителя одной стороны с другой стороной, и при стечении тяжелых обстоятельств. А также дееспособный субъект мог находиться в состоянии стресса, паники, депрессии при сопутствующих соматических заболеваниях и возрастных особенностях, которые влияют на эмоциональное состояние субъекта исследования в юридически значимых обстоятельствах (ст.ст.121,122.123 ГК РУз).
Эксперт-психолог, участвующий в данной экспертизе, характеризует А. как личность «астенического типа». Причем, не имея исследовательской части, искажая хронологию событий жизни исследуемого лица, эксперт делала свое заключение, опираясь исключительно на данные анамнеза психиатрической экспертизы.
Эксперт – психолог (по данному случаю) бездоказательно заявляет о «сниженной критики к заболеванию» испытуемого А. в юридически значимом периоде, что в данном контексте выступает как «психологическая защита» и «алкогольное алиби». Значение употребляемых психологом вышеназванных терминов в том контексте, в котором рассматриваются обстоятельства жизни алкоголизирующейся личности покойного, не имеет ни какого отношения к научной терминологии, относящейся к научной психологии. Отмечая «светлые промежутки» в жизни А. (с 1984-1991г.г. свидетельство из акта), эксперт забывает включить временной фактор этих «светлых промежутков», которые по сути привели А. к состоянию «алкогольного делирия» (белая горячка) в 1991 году с «галлюцинаторным синдромом» и дезориентацией.
По научным данным известно, «светлые промежутки» у алкоголизирующейся личности являются диагностическими критериями, сопровождаемыми: эмоциональным огрублением, лабильностью настроения, отсутствии переживаний чувств вины, непониманием своих аморальных поступков, – отражающими прогрессирующую как морально-этическую (личностную), так и интеллектуальную деградацию у человека, который временно может не пить.
Свидетельствуя о достаточном осознании и осмыслении покойного А. ситуации составления завещания как «юридического оформления своей собственности», эксперт-психолог исключает из экспертного внимания такой важный факт, где, согласно дневниковым записям из истории болезни («в день составления завещания») по записи врача: «общее состояние А. было тяжёлым, живот увеличен в объёме, отмечается одышка, в лёгких жесткое дыхание, хрипы, кашель с выделением мокроты».
На наш взгляд можно усомниться в том, что мог ли фактически умирающий А. в день совершения сделки проявлять не только свободу волеизъявлению по оформлению завещания, но и возможность передвигаться вообще? В своих высказываниях эксперт-психолог по анализируемому акту отмечает, что «отражение цели действия, понимание его плана и конечного результата не имеет отношения к алкогольной деградации (со всей симптоматикой проявлений), которая отмечаются в биографическом сценарии умирающего А., поведение которого в период предшествующий составлению завещания характеризуется нарушениями адаптации в социальной среде.
Психологический анализ судебного исследования позволяет сделать вывод о том, что эксперт, не обладая компетентностью, достаточными научными познаниями в области психологии, в частности знаниями по судебной психологии, проявила самонадеянность и грубо нарушила права и обязанности эксперта-психолога по ст.ст.238-240 УК РУз.
Исходя из вышеизложенного, можно отметить, что психолог – эксперт, привлечённый к участию в настоящей экспертизе, должен был проводить своё исследование с учётом факторов психологической природы, а именно:
1) психологические особенности личности в интеллектуальной, волевой, эмоциональной сферах;
2) психологические особенности ситуации действия;
3) влияние психологических особенностей личности на её способность верно ориентироваться в окружающей обстановке и принимать адекватные решения;
4) корреляция указанных способностей с условиями конкретной ситуации.
Сформулированные выводы должны были логически вытекать из исследовательской части заключения. Достоверность конечных результатов экспертизы зависит от того, насколько методологически обоснована общая теоретическая концепция предмета исследования. Здесь речь идёт о содержательной валидности. Непонимание (по причине профессиональной некомпетентности) исследователем определяющего значения методологии в конкретных экспериментах оборачивается теоретической и методологической несостоятельностью, что приводит к формированию научно необоснованных экспертных выводов.
Таким образом, практика показывает, что приведённые казусы в ошибках, совершаемых в экспертной практике так называемых «специалистов», противоречат «принципам законности», «профессионализма» и идут вразрез с научной истиной.
Список использованной литературы
- Гражданский кодекс Республики Узбекистан. Официальное издание. Министерство юстиции Республики Узбекистан. – Т.: «Адолат» 2007г. С.60-61.
- Енгалычев В.Ф., Южанинова А.Л. Некоторые особенности производства судебно-психологической экспертизы в гражданском судопроизводстве // Среднерусский вестник общественных наук, 2007, №2 (3), С. 36-39.
- Нагаев В.В. Основы судебно-психологической экспертизы. Учебное. пос. для вузов. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000. С. 16-22.
- Сахнова Т.В. Зачем суду психолог? (О психологической экспертизе в гражданском процессе). – М.: Знание, 1990. – 96с.
- Холопова Е.Н. Посмертные судебно-психологические экспертизы по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. – 2005. №10. С.8-11.
Х.Т.Махмудова
канд.психол.н., доцент